Минует ли эра цветных революций, как они меняют мир и какое место в них отведено нам с тобой, уважаемый читатель?
Об этом в международном клубе журналистов и блогеров «Формат А3» рассказывал авторитетный эксперт — доктор политических наук, профессор факультета политологии Московского государственного университета Андрей Викторович Манойло.
Недавно исполнился год с момента их попытки влезть со своим ведерком краски в Беларусь (безуспешно), но штатовская мастерская продолжает активно создавать замесы цветных революций. Заглянем туда с черного хода с известным политологом Андреем Манойло и разберемся в рецептурах.
Разговор с авторитетным экспертом протекал с участием журналистов России, Беларуси, Молдовы, Литвы. Вопросов было много.
О главном.
По лекалам или индивидуально?
Все цветные революции делаются по одной технологии, убежден наш собеседник.
При этом используется управление большими протестными массами людей, из которых формируется агрессивная толпа (или несколько). В Беларуси действовал не один отдельно взятый майдан и не одна агрессивная толпа, а использовался принцип роя.
Как это работает, почему толпа растет?
А. Манойло: «Толпа очень быстро накачивается агрессией. Люди, попавшие в толпу, теряют свою индивидуальность, теряют способность критически оценивать то, что происходит вокруг них, и становятся частью этой стихии. Толпа — очень эффективный инструмент для того, чтобы шантажировать кого бы то ни было, в том числе и действующую власть. Люди, слившиеся с толпой, не рассуждают. Они следуют туда, куда направляют толпу, и крушат того врага, которого толпе укажут. При этом огромное количество людей с хорошим образованием, культурой и жизненным опытом тоже все это теряют и превращаются в некий пчелиный рой. Сознание отключается, эмоциональное подавляет рациональное, человек собой уже управлять не может. Управляют им и множеством таких же людей, как он, рефлексы — коллективные бессознательные инстинкты, которые в свою очередь стимулируются с помощью разного рода раздражителей и импульсов, которые вырабатываются так называемыми методами рефлексивного управления».
Вспомним, когда оформились в современный вид цветные революции: на рубеже 2000-х годов, когда произошла так называемая бульдозерная революция в Югославии. Среднее поколение эти события помнит. Сравните их с майданом. Да, это была майданная схема в чистом виде: формирование постоянно действующего лагеря с отличным тыловым обеспечением, вовлечение туда разнообразных протестных масс, превращение их в агрессивную политическую толпу — и ее направление против действующей власти. Эта схема затем многократно обкатывалась на постсоветском пространстве, за его пределами и даже на других континентах (например, в Венесуэле и в Боливии). Она и до сих пор лежит в основе всех революционных сценариев.
Беларусь «удостоилась» более сложной схемы….
А. Манойло: «С одной стороны, в основе массовых выступлений в Беларуси лежала классическая схема цветной революции — вот ровно та, которая была в Югославии, затем в Украине, Гонконге, Грузии и т.д., но без майдана; с другой стороны, на Беларуси сошлись так называемые лучшие практики, приемы, технологии и разного рода гаджеты и примочки, отработанные на протяжении двух десятков лет в разных кейсах.
Схема связи и координаций была целиком взята из массовых беспорядков и волнений в Гонконге в 2019-м и начале 2020 года.
Схема организации госпереворотов повторяла схему, которая в 2019 году была впервые разработана и применена в Венесуэле, где режим Мадуро чудом удержался у власти.
Из двух электромайданов Армении заимствована технология конфликта мобилизации под неполитическую повестку, которая обладает способностью мобилизовать в десятки раз больше людей, чем мобилизация под политические лозунги.
Таким образом, целый ряд новейших технологических достижений в области организации госпереворотов был собран в Беларуси и скомбинирован в некую технологию нового типа, и как раз этим белорусский кейс и был интересен».
Лучше силой, чем «по любви»
Наш эксперт считает, что в последнее время наблюдается «не рассвет, а закат» цветных революций и идет возвращение к силовым методам захвата власти.
Раньше классика госпереворотов была основана на насильственных действиях с помощью предателей из окружения лидера при поддержке военной составляющей.
Затем на смену пришли цветные революции, где делалось все то же самое, но только под прикрытием массового движения народа, который якобы решил вернуть себе власть, которую у него якобы отобрали узурпаторы.
Видимо, часовая стрелка на политическом циферблате описала полный круг; механизмы госпереворотов возвращаются в более жесткий режим…
А. Манойло: «Если мы посмотрим на последние события в той же Венесуэле или в Боливии, то там внешне все напоминало цветную революцию: были массовые протесты, выходили люди, бунтовали, пытались устроить какие-то майданы. При этом центра управления этими протестами не было, зато они отвлекали центральную власть от событий, которые происходили в ближайшем окружении лидера. Там велись переговоры с американцами, которые искали слабое звено, искали предателей. В Венесуэле они это слабое звено нашли и практически завербовали, но в августе 2019-го эта операция чудом вскрылась, и провернуть комбинацию не получилось. А вот в Боливии все сработало, потому что Моралес сопротивлялся ровно до того момента, пока командующий армией не посоветовал ему покинуть пост президента, потому что время его истекло, и посоветовал настолько убедительно, что Моралес даже не стал делать никаких заявлений. Он только сел в самолет, дернул из страны, полетел в Мексику и уже из Мексики через скайп или зум обратился к нации и сказал: «Ребята, так получилось, извините». Поэтому при всей эффективности этих технологий, на мой взгляд, сейчас в цветных революциях наблюдается не расцвет жанра, а его кризис. Идет явная тенденция возвращения к прежним, более быстрым силовым методам организации госпереворотов, — найти предателя какого-нибудь, расшатать его, завербовать, организовать переворот верхушечный, объяснить, почему лидера вдруг скинули… А для того, чтобы этот процесс поиска, вербовки и выстраивания связей проходил без помех со стороны национальных органов госбезопасности, очень часто устраивают некую имитацию цветной революции, потому что все знают, что это страшно пугает как главная угроза для любого строя. Власть тут же обо всем забывает и начинает искать центры управления этими протестными массами и не может найти, потому что их, как правило, нет. При этом руководство теряет время и смотрит совершенно не в ту сторону, где проходят основные события».
Зачем «революциям» окраска?
Кстати, а вы об этом не задумывались?..
Ну почему, в самом деле, они обязательно оранжевые, розовые и так далее, а не просто революции?..
У нашего эксперта есть интересное объяснение.
А. Манойло: «Уже из названия цветной революции мы прекрасно понимаем, что это никакие не революции. Потому что если бы это были революции, уточняющих прилагательных не нужно было бы. Это именно технологии организации госпереворота, которые маскируются под некие массовые движения народа. А название «цветные» — от символики, которая необходима, чтобы отличать своего от чужого. Потому что если в массовых протестах участвуют люди, которые живут на одной и той же улице и в одном и том же городе, они похоже одеваются, говорят на одном языке, ведут себя примерно одинаково и ничем не отличаются от других. Но вот такой бунт или мятеж вооруженный всегда проводит линию между своими и чужими: между сторонниками и врагами, которых надо уничтожить. А как определить, кто враг, а кто нет?.. Только по символу. По повязке нарукавной, по какому-нибудь цветочку в руках. Поэтому все цветные революции ранее и называли по этой символике. Вот революция роз: те, кто с розами ходил — это свои, а тех, кто без роз, можно побить и отобрать последнее имущество, даже если это сосед по лестничной клетке. Впервые термин «цветные» появился, когда был подобран не очень удачный термин «апельсиновая революция» для первой цветной революции в Украине. Потому что они там ходили с авоськами апельсинов и вот у них типа апельсин — это символ их революционного движения. Потом, видимо, сочли, что апельсины как-то инфантильно выглядят. Суровые эти боевики, штурмовики, революционеры с апельсинами как-то не очень смотрелись, поэтому от апельсинов перешли к цвету, и вот тогда появилась впервые оранжевая революция и начали говорить о революциях цветных».
В какой момент страну проспали?
Когда случается переворот, этот вопрос задают себе все — от глав государств до простых людей.
Известнейший российский журналист Галина Сапожникова по этому поводу вспомнила свое интервью с разработчиком методик цветных революций Джоном Шарпом:
«Из того длинного интервью, которое было опубликовано, я вам скажу самое главное эмоциональное потрясение. Когда я ему стала говорить, что — надо же, господин Шарп, вы ездили в 1991 году в Прибалтику (я его подводила к тому, что это была первая цветная революция на пространстве Советского Союза), а я как раз жила в Таллинне, и мы с вами могли ходить по одним улицам и не встретились…
А он говорит:
— А я не в Таллинн приезжал.
— А куда?
— А я приезжал в Москву, где в Академии наук снимали зал, туда приезжали представители Прибалтики, и я учил их, как делать революции изнутри и как разрушить страну.
Вот это меня тогда абсолютно потрясло.
Каждый школьник вам скажет, что такое цветная революция, и 198 методов ненасильственного свержения власти перечислит.
Почему, зная, как это происходит, каковы законы этого процесса, страны столь попустительски к этим проявлениям цветной революции относятся?..
В Беларуси меня потрясало количество шведских, польских НПО, которые работали совершенно в открытую и абсолютно никого, кроме меня, по-моему, не волновали. И в России то же самое. Что же стоит за этой слепой уверенностью, что эта волна нас не коснется?»
Вопрос, конечно, интересный.
Цветные революции получают шанс на развитие там, где по каким-то причинам глава государства и его ближайшее окружение, которое должно отвечать за безопасность, теряют бдительность, — отвечает наш эксперт. Вместе с этим они упускают время. Революционный маховик раскручивается не сразу, протестное движение не возникает из ниоткуда готовеньким. Сами протестующие готовятся заранее и могут одновременно появиться на улицах крупного мегаполиса по сигналу (так обычно и делается), но затем из них надо сделать агрессивную толпу…
А. Манойло: «Эта толпа формируется, варится на майдане, где применяются те же технологии консолидации, что и в тоталитарных протестантских сектах для подготовки адептов, вот когда идет это глубокое погружение, — один в один (оттуда они, кстати говоря, и появились).
Людей надо собрать в какую-то точку на майдан и сделать так, чтобы они там начали жить (то есть варились бы в нем, не покидая его) — то есть там должны стоять какие-то палатки, домики, должны быть какие-то развлечения (рок-группы, к примеру, выступать в режиме нон-стоп), чтобы было интересно и не было желания уйти. Еще колоссальное тыловое обеспечение надо организовать — подвоз продовольствия и всего остального. В этот момент, пока агрессивная толпа еще не сформировалась, все эти майданные технологии уязвимы. Но именно весь этот период движения иногда с усмешкой воспринимается руководителями страны, которые бдительность потеряли и решили, что они солнце и что они умнее и хитрее всех. А если еще вокруг руководителя выстроилась капсула так называемая, то есть большое количество лизоблюдов, которые ему говорят о том, что — да ты великий, да кто на тебя посягнет, да все хорошо, да там какие-то маргиналы бегают — то это и будет способствовать тому, что проблема серьезно не воспринимается. До того момента, пока процесс не станет необратимым…
Точка невозврата появляется в тот самый момент, когда толпа сформировалась, она слилась, ею владеют общие настроения, этими настроениями можно управлять, эта толпа уже накачана, у нее есть потенциал агрессии, она возбуждена и теперь осталось этот потенциал куда-нибудь направить. То есть указать пальцем на врага. На вопрос — кто во всем виноват? — вот он!!!
И она на него пойдет.
Даже сквозь пулеметы.
Если при этом поработает так называемый неизвестный снайпер (технология такая отработана во многих кейсах, в том числе в Прибалтике) и прольется первая кровь, это будет еще одной точкой невозврата. Эту толпу можно только танками раздавить, но ее уже не остановишь, и уже поздняк метаться. Вот, как правило, причины того, что такие технологии срабатывают. Сначала пренебрежительно-снисходительно относятся к тому, как нарастает угроза, а потом, когда неожиданно перед фактом встали, — все, уже бесполезно этим заниматься. Либо надо принимать решение о том, что должна пролиться большая кровь, то есть эту толпу на две трети или, может быть, на три четверти надо истребить физически (вот как в свое время в Армении сделали — взяли, на балкон дома парламента пулемет поставили — и по толпе, и толпа разбежалась), либо бежать из страны, как это сделал Янукович. Причина этого —как раз потеря бдительности и потеря критичности к тому, что происходит».
Как отличить правду от лжи?
Александр Лукашенко на недавней встрече отметил, что в современном мире место демократии давно занял цифровой диктат, что правят там откровенная ложь, хайп, буллинг, троллинг, боты и прочие коммуникативные новации. По мнению Президента, они создают негативный эмоциональный фон в обществе или, как иногда говорят, информационный шум. Самое печальное, что этот искусственный виртуальный мир влияет на принятие реальных фундаментальных политических решений на международной арене. Что мы можем противопоставить такому диктату?
А Манойло: «Это очень верно. Очень сложно в нынешних условиях отличить правду от лжи. А если ты не можешь распознать правду, то как ты будешь принимать решения? Решения, построенные на фейковой информации, будут изначально ошибочны. Как с этим бороться и как в этих условиях жить?
Все очень просто. Здравый смысл не должен никогда покидать человека. Здравый смысл, спокойная голова, и вообще должна быть определенная проницательность. Вот это в совокупности и дает результат. Потому что очень легко дать себя вовлечь в эти хаотичные панические метания и какие-то сумбурные действия, которые сегодня во многих странах подменили реальную работу. Потому что работа идет на процесс, все борются с какой-то там невидимой напастью, которую они даже оценить не могут, ничего они не знают и эта война не имеет ни начала, ни конца. Надо делать конкретные дела. Поэтому если каждый будет действовать именно так, все будет нормально».
Нет денег — нет революции
Почему попытка свержения власти в Беларуси потерпела крах?
Сыграли свою роль и высокая социальная справедливость, и достаточно низкое расслоение между самыми богатыми и самыми бедными, и уровень социального обеспечения, — считает наш эксперт, — но не только.
Главными все же были причины более технологического характера: например, финансовая.
Кстати, вы знаете, сколько конкретно стоит замутить революцию?..
В свое время французские кинодокументалисты после цветных революций в Грузии и Украине сняли фильм и посчитали, сколько стоила в начале нулевых организация цветных революций. Оказывается, на оранжевую революцию в Украине и на революцию роз в Грузии США потратили порядка 100 миллионов долларов, то есть стоимость одной — 40-50 миллионов. Самое интересное, что это деньги из американского бюджета! Все эти данные висят на сайтах Госдепа и других организаций. Так что, посидев с калькулятором недельку, можно высчитать, сколько было потрачено на цветную революцию в Беларуси.
А. Манойло: «Не секрет, сколько наличных денег выдавалось всем участникам протестных акций за каждый плакат, который они делали против власти, за каждое селфи с этим плакатом. Все это наличные, это колоссальные суммы на самом деле. Эти суммы надо было задолго до начала событий завезти на территорию страны так, чтобы финансовая разведка их не увидела, обналичить и где-то складировать. В свое время такую функцию выполняли НКО разного рода, куда эти суммы приходили и ждали нужного момента. Как только финансовая разведка начала эти НКО ловить и пресекать источники финансирования, схемы стали более сложными. Мятеж больше не мог держаться на том уровне интенсивности, на котором начинался. То есть он продолжался ровно столько, насколько хватило денег; после этого дело пошло на спад. Или появилась необходимость поставить ситуацию на паузу. Все основные методы, включая тактику роя, они отработали, получили реакцию властей, выявили сильные и слабые стороны — и обладают теперь уже практическим опытом. Они протестировали все и взяли паузу для модернизации своих технологий и для закачки денег. И следующая попытка — а она будет обязательно, так просто не отстанут от белорусов, — будет учитывать все эти тестирующие моменты».
Читайте материалы политэкспертов, чтобы правильно видеть ситуацию не только на политической сцене, но и в закулисье.
Сегодня это как никогда важно.
Текст: Инна КАНДАУРОВА.
