В одном из предыдущих номеров мы начали разговор о судьбе героической 121-й стрелковой дивизии.
Поднятая на страницах газеты тема обрастает все новыми данными, фактами и цифрами, которые свидетельствуют: в земле лесного клина у Гостино, Синегово, Пасеки лежат сотни, если не тысячи безвестно павших воинов 121-й стрелковой дивизии и других частей. Здесь необходимо провести полномасштабные полевые поисковые работы.
«Откопай меня, браток…»
Идентифицировать личности многих погибших красноармейцев 121-й стрелковой дивизии все еще можно: личные опознавательные медальоны, лежащие под слоем дерна, терпеливо хранят в своих пластмассовых сердцах данные о пропавших без вести. Там — имя, адрес, группа крови, ФИО ближайших родственников. В целом ряде случаев экспертам удается прочесть эти строки; так, например, в конце минувшего года в Бобруйском районе были обнаружены останки восьми погибших воинов, из которых опознаны благодаря медальонам пятеро.
Но время уходит, и вместе с ним уходят возможности; время постепенно превращает в прах бумажные вкладыши внутри герметичных капсул и бесценную информацию — вместе с ними.
Где же наша совесть, где же наша память? Неужто и они не прочнее бумаги? Как много слов; как мало дела…
Сколько их, этих медальонов, лежит в наших лесах?
Сколько погибших безмолвно просят, чтобы их подняли из небытия и достойно похоронили?
Сколько семей, с самой войны ждущие вестей о своих родных и мучающиеся безвестностью, все еще не могут узнать, где и как пали на поле боя их отцы и деды?
По разным подсчетам — от тысячи до трех тысяч человек.
Что может быть важнее этой великой и святой работы и позволительно ли ее откладывать на потом? Вот в чем главный вопрос нашего журналистского расследования, очередную часть которого мы сегодня публикуем…
«Расчудесный уголок, не леса, а сказка;
Наступил на бугорок, глядь, а это каска…»
Вот буквально так все и было в лесах под Гостино, Синегово, Пасекой, Рубежами в послевоенные годы. Местные — послевоенное поколение — рассказали мне, что ребятишками боялись ходить в лес за ягодами и грибами: повсюду там были останки солдат, в любом месте можно было зацепиться ногой за кости, каски, оружие. Поиск боеприпасов был для мальчишек опасной, но излюбленной игрой, выкапывали много.
Из воспоминаний:
«Мы считали на деревьях отверстия от пуль, их было на каждом помногу, лес сплошь изрешечен. Убитых было огромное количество».
«Мать рассказывала, что, когда шла в наши края дивизия, над новым Катерининским шляхом столбом стояла пыль — такое огромное множество людей шло, их были тысячи; и большинство из них погибли в наших лесах».
«После неравных боев люди укрывали уцелевших солдатиков в деревнях. Они прятались где только могли, были худые, измученные. Сельчане пытались выдавать их за сыновей. На солдат охотились немцы и местные полицаи. Увидят парня и сдергивают с него шапку: «лысый», то есть стриженый, — значит, солдат… Женщины умоляли отпустить ребят, голосили, божились: «Это ж мой сынок…» Но ничего не помогало».
«Солдатиков казнили страшно: приказывали копать себе яму и лечь туда ничком, а затем живыми засыпали землей и под автоматами заставляли людей прыгать на насыпи, а остальных — смотреть. Земля дышала, шевелилась…»
«А моя мать запомнила, что в дни боев стояла страшная жара, и в деревню издалека доносилось ржание коней. Они умирали от ран и жажды, и это ржание невозможно было слушать, оно разрывало сердце…»
Дорогой погибшей дивизии
Об истории 121-й в первые месяцы войны известно и написано немного; форумы пестрят просьбами поделиться информацией — кому что известно — и помочь установить судьбы без вести пропавших воинов. Их до сих пор ищут, до сих пор ждут. А как же иначе? Раны потерь со временем заживают, раны неизвестности — никогда.
Длительное время тема попавших в окружение частей Красной Армии не была, скажем так, популярной. Засекречены были официальные данные. Сегодня архивы Министерства обороны Российской Федерации открывают тайны Отечественной, в широком доступе есть документы верхмата, публикуются мемуары ветеранов — обнажился богатый информационный пласт. Вместе с тем и в советское время энтузиасты, патриоты собрали свидетельства, позволяющие нам пройти путем отступающей с боями дивизии. Так, сохранился ценнейший архив педагога, краеведа Ларисы Ефимовны Чайкиной, которая вела переписку с ветеранами, бывшими воинами 121-й. Письмо одного из них — Павла Борисовича Горькавцева содержит подробное описание событий июня-июля 1941 года.
Полная версия доступна подписчикам «НС»
