…Судебные протоколы не содержат откровений Федора Васильевича Ежова о том, что толкнуло его предложить свои услуги гитлеровцам. Обидела ли чем-то Советская власть, манили ли заработки, хотелось ли при оккупационном режиме пожить и возвыситься — неизвестно; так или иначе, в один из июньских дней 1942 года 30-летний уроженец деревни Новая Хорошевка Гомельского района добровольно явился в Чечерский гарнизон.
— Мне бы в полицию записаться. Где тут старший?..
— Сейчас проводим…
Начальник полиции окинул гостя острым взглядом:
— К нам решил податься, значит?.. Ну-ну. Это правильно, мысль хорошая. Давай-ка мы с тобой познакомимся, посмотрим, что ты за гусь, а там и решим…
Мы не знаем обстоятельств и деталей жизни Федора Ежова, но, как видно, «гусь» оказался подходящим: вскоре его зачислили сразу на должность командира отделения Чечерской районной полиции.
Чем предстоит заниматься, Ежов представление имел: все-таки прошел уже целый год оккупации. Привычно стало видеть на улицах райцентра полицаев в черной форме, начищенных добротных сапогах и с белыми повязками на рукаве. Они были рядом с новыми хозяевами везде: собирали для них по хатам продовольствие, охраняли дороги и объекты, патрулировали город. В сорок первом помогали новой власти ловить евреев, цыган и активистов и проводить «акции» (так немцы — нация культурная — называли расстрелы). В общем, ничего сложного. Если человек дисциплинированный и винтовку за плечами носить не тяжело — справишься.
И Ежов справлялся. Служба шла как по маслу. К 43-му году уже был в чине унтер-офицера. А тут и повышение подоспело: из простых полицаев — в каратели…
— Ну, поздравляю тебя, Федор, — по-свойски похлопал Ежова по плечу начальник полиции. — Будешь теперь служить в «Восточном батальоне». Дело это ответственное и — что скрывать — опасное. Однако же и статус другой, сам понимаешь. Туда лишь бы кого не возьмут. Тебе — доверим. Справишься?..
— Ну а чего, — справлюсь, — уверенно ответил полицай. — Согласен. Оформляйте…
«Восточный батальон» №682 был особым формированием: по-немецки он назывался «ягдкоммандо», то есть «охотники», в смысле — на партизан, а также был известен как «белая команда».
Почему «белая»?
Да все просто: к деревням «охотники» подбирались в белых маскхалатах и часами лежали в засадах, слившись со снегом. Появятся из леса партизаны, приблизятся к хатам, и вот тут — огонь!..
Бойцы в этом батальоне были хоть куда: вышколенные, умелые, ловкие; есть чему поучиться. Облавы в лесах организуют, «языков» партизанских берут, местных на откровенность по-хитрому разводят. Недаром командиром у них — Буглай, польский шпион из Западной Беларуси родом. В 41-м поймали его, так что бы вы думали: пока в тюрьму везли — ухитрился сбежать. Немцев в лесу до-ждался и вот дает теперь жару. Советскую власть ненавидит люто, воевать любит и умеет. С таким командиром многого добиться можно…
В 42-43-м годах в ряды «белой команды» один за другим влились земляки Федора Ежова —жители Чечерского района Комиссаров Григорий Кузьмич 1905 г. р., Сувалов Федор Васильевич 1925 г. р., Машутин Михаил Савельевич 1926 г. р., Перевозников Владимир Семенович 1926 г. р., Карпиченко Иван Иванович 1927 г. р., Дубинин Николай Зиновьевич 1926 г. р., Колодин Сергей Федотович 1926 г. р., Гавриленко Федор Яковлевич.
«Численность гарнизона Чечерска немалая, — сообщал в донесении от 15 августа 1943 года агент. — Увеличилась «белая команда». Она теперь имеет человек 150. Полиция также увеличилась, но эта не так важно потому, что в полицию в связи с вербовкой набрали детей… Настроение всего населения враждебно по отношению к немцам. Особенно в связи с вербовкой населения. Документы у полицейских теперь новые, называются «служебные книжки», заполняются исключительно по-немецки».
Ситуация к тому времени, правда, усложнилась: победа рейха уже не казалась решенным делом. Чтобы увеличить численность полицаев, «под ружье» ставили парней 17-18 лет. «Почти дети, что с них взять», — скажут те, кто стремится сегодня оправдать коллаборантов. Но ведь другие такие же ребята с оружием в руках воевали за свободу Родины в партизанах и на фронте. Это доказывает, что выбор есть всегда, и ситуация эта на самом деле вовсе не «сложная», а простая, прозрачная, черно-белая. Попытка разбить ее на все оттенки цветового спектра — не что иное, как стремление размыть историческую правду.
Когда фронт подступил ближе, карательный батальон №682 перебрался на Минщину. «Поработали» буглаевцы много где, в том числе и в нашем районе. Стародорожчина стала особым, памятным пунктом в биографии карателей: здесь, в Макаричском полицейском гарнизоне, в начале 1944 года они торжественно присягнули на верность фюреру…
Работы для карателей тут был непочатый край — только поспевай. В окрестных лесах активно действовали партизанские отряды. Они пускали под откос эшелоны, взрывали мосты, убивали гитлеровцев.
…Поздним вечером в окошко хаты на окраине деревни постучали. Пожилая хозяйка испуганно приподняла занавеску: за стеклом в полумраке маячила фигура в белом маскхалате.
— Свои, мать… Открой, пожалуйста.
Дверь скрипнула, пропуская в дом пятерых нежданных гостей.
— Доброго вечера, хозяева… Вы уж простите за хлопоты. Свои мы, советские, с Большой земли. Нас на парашютах с самолета выбросили. Нам бы с партизанами связаться…
— Ох, сыночки… Как же помочь вам? Вокруг ведь немцы да полицаи. Но уж как-нибудь… Вы поешьте пока картошечки горячей, а дед тем временем к соседу сбегает. Он внука в лес пошлет…
К утру дверь в хату отворили несколько партизан:
— Где тут наши парашютисты?.. Здорово, братки…
В ту же минуту их скрутили навалившиеся с боков «парашютисты»:
— Попались, голубчики!..
— Что ж вы делаете, сынки?.. Это ж свои, партизаны!.. — удар прикладом свалил хозяйку с ног, она захлебнулась кровью.
— Давайте к соседям, — распорядился старший. — Кто там у них за партизанами бегал?.. Парнишка, что ли?.. Ну-ка, хлопцы, прогуляйтесь к ним…
Вскоре в хатах прозвучали короткие очереди; охватывая срубы и разгоняя утреннюю мглу, затрещало пламя.
— Ну и уболтал же ты, старшой, этих колхозников, — весело заметил один из карателей. — Я чуть было сам тебе не поверил: ни дать ни взять, советский командир…
— Учись!..
— Зачем хату так быстро подпалили?.. Почти ничего себе взять не успели, даже не огляделись толком… Жалко, добро зря пропало…
— Успеешь. Тут этих деревень партизанских — на каждом шагу. Готовься лучше к акции: скоро узнаем, где отряд. Пленные нам расскажут; да, мужики?.. Молчите?.. Ничего, скоро заговорите…
Кровью набухали следы «белой команды» на белорусской земле; партизаны и мирные люди сотнями гибли от рук карателей. Рос отдельный расстрельно-огненный список у «белой команды» и в Стародорожском районе. Именно они, буглаевцы, жгли Пасеку, Шушеровку, Синегово…
Федор Ежов служил гитлеровцам верой и правдой: арестовывал, расстреливал, участвовал в боях с партизанами и в карательных акциях в партизанских деревнях. Что нравилось из имущества — немцы разрешали брать себе, в качестве премиальных, что называется. Справедливый они все же народ. Служба Ежову положительно нравилась…
За два года полицаи 682-го батальона провели 40 карательных операций; на их счету — жизни более 2700 партизан и мирных жителей.
Судный день расплаты за содеянное настал в 1948 году, когда 127 карателей из 682-го батальона предстали перед трибуналом. В ряду «боевых товарищей» был и Федор Ежов. Он, как и большинство других полицаев, был приговорен к 25 годам лагерей.
Александр Буглай и некоторые его подручные успели сбежать с отступающими частями вермахта в Германию, а после Победы «зацепиться» за американскую зону оккупации. Власти США приютили изменника Родины и отказались выдать его Советскому Союзу.
Текст:
Инна КАНДАУРОВА.
Материал для подготовки
публикации предоставлен
прокурором района
Евгением Стахевичем.
